| |
Куликовская битва
ЗАСАДНЫЙ ПОЛК
Ордынцы знали в сраженьях толк
И победить могли, -
Когда б не русский засадный полк,
Выросший из-под земли.
Расстреляны стрелы,
Тупы мечи,
Изрублен княжеский стяг.
И вдруг — свирепые бородачи
На свирепых конях!
Орда стушевалась:
Кто падал ниц,
Кто прочь уже гнал коня.
Откуда!? Откуда они взялись
Почти на исходе дня?
Да просто в дубраве,
Не видны,
Стояли с ночи, таясь,
Стояли и видели всё!
И, бледны,
Ждали, ждали свой час!..
В минуту славы твоей, Пересвет,
Руки к мечам рвались,
Но нам сказал воевода:
«Нет!
Не время! Охолонись!..
Напьётся крови ордынский волк,
Не чуя свою беду, —
Тогда и встанет засадный полк —
Тогда вас и поведу!..»
Россия, страшно молчать —
В слезах,
В ярости и тоске,
Когда друзей на твоих глазах
Давят, прижав к реке!
Слышишь ли
Крики твоих куликов,
Шёпот ковыльных трав
И нетерпенье засадных полков
Твоих Зелёных Дубрав?..
Б Р А Т
Я воин передового
Изрубленного полка.
Вам имени рядового
Не вспомнить наверняка, —
Не записали в святцы
Наших имён простых —
Насмерть идущим драться
Чужд ореол святых.
Мы не князья – бояре:
Не за почёт и власть —
За русский дух стояли
И не боялись пасть.
Знали: за нами семьи,
Дом и земля, где рос.
В смерти найти спасенье
Нас научил Христос.
Но всё равно — убитым,
Выбравшим жребий злой:
Хрустнувшим под копытом,
Выцеленным стрелой,
Просто истёкшим кровью —
В самый последний миг
Хочется, чтоб с любовью
Друг посмотрел на них.
Сказано ведь недаром:
Смерть на миру красна…
За роковым ударом —
Только обрывки сна:
Ратник в простой одежде
Рубит врагов моих.
Где-то я видел прежде
Этот прекрасный лик?
Этот шелом надёжный,
Кажется, делал я.
«Мальчик неосторожный,
Поберегись копья!»
И он пригнётся, хитрый,
Глянет в лицо, смеясь.
«Кто ты?» — спрошу я. —
«Дмитрий!
Брат!
И московский князь!»
РЕКА ВОРОНКА
Собиралось вороньё
Лютых орд над берегами —
Побережие твоё
Осыпалось под ногами.
Выпивали всю до дна,
На Москву идя войною.
Стала мутной,
Вороною
Родниковая волна…
Но потом, храня Москву,
Били тульские пищали —
Русским рекам возвращали
Чистоту и синеву.
И, уставшие в бою,
Утомившись от погони,
Пили витязи и кони
Воду сладкую твою.
З Д Е С Ь
Здесь всегда то стынь, то лужи,
То заморские ветра.
Здесь всегда быть может хуже,
Горемычней, чем вчера.
Здесь то истовость традиций,
То неистовый набег…
Угораздило ж родиться
В Диком Поле в Дикий Век.
Битый,
В рог бараний гнутый,
Как же здесь,
В краю разрух,
Не умея жить минутой,
Взрос державный русский дух?
* * *
Какою силой я влеком
К тем пустырям,
К полям,
К полянам,
Где был ромашкою,
Бурьяном,
Травой,
Пшеничным колоском,
Ручьём, что с камушка течёт,
Дорогою, седой от пыли, —
В края, где молоды мы были,
Какая сила нас влечёт?
Какая сила позвала
В мир и восторженный, и мудрый,
Где колокольчик златокудрый
Звонит во все колокола,
Где отчий дом
И отчий луг,
Где родники
И берег отчий
В мои заглядывают очи,
Мне тишиной ласкают слух?
Забуду ли, в каких лесах
Родная спрятана сторожка,
Где над колодцем встал сторожко
Журавль, как воин на часах?
Чиста, вкусна его вода —
Напьюсь я ею
И умоюсь,
И низко кланяться ей в пояс
Я не устану никогда.
О Русь!
Как ярок звёздный свет,
И месяца искусный вырез,
И та любовь,
Что нам «на вырост»
Дана однажды и навек…
* * *
Рощица прозрачная, нагая,
Листья днями прошлыми шуршат.
Есть ли на Земле земля другая,
Чтобы так умела утешать?
Озеро все прожитые годы
Отражает, словно камыши.
Есть ли на Земле другие воды,
Чтобы так смывали боль с души?
Русские холмы — как милой груди,
Буйный бор — как братья во хмелю.
Есть ли на Земле другие люди,
Коих так — без жалости — люблю?
Перекрёсток Крест на сердце высек,
Чтобы вместе верить и страдать…
Есть ли на Земле другие выси,
Что так обещают Благодать?
П Р О С Т О Р Ы
Холмы, просёлки, перелески,
Полынь, деревья у ручья —
Во всём достоинстве и блеске
Россия тихая моя.
И в дальний путь,
И в путь короткий
Беру я, на сердце неся,
Твой дерзкий взгляд,
Твой образ кроткий,
В которых выражена вся.
Беру я хлеб в мешок заплечный,
Для угощенья табаку,
Чтоб рассказал мне первый встречный,
Что перевидел на веку.
Мы сядем с ним, несуетливы,
У озерка ли, у реки —
Там, где в тенёчке, возле ивы
Берут ерши и окуньки.
Доверчив, будто собачонка,
Костёр уляжется у ног,
И о таинственном, о чём-то
Начнёт нам булькать котелок.
Начнутся наши разговоры,
Начнём печали забывать,
Начнут нас
Русские просторы
Живой водою врачевать…
КРАСОТА ТВОЯ
НЕПАРАДНА
Красота твоя — непарадна:
Поле, ивушка у ручья.
И за что же
так безоглядно
Я горжусь тобой, Русь моя?
В путь булыжный и бездорожный
Тащит нас твоя колея —
Так за что же,
почти безнадёжной,
Тебе верую, Русь моя?
Коль возносишь, всегда случайно —
Чаще в песню бьёшь из ружья.
Ну за что же
так беспечально
Вновь пою тебя, Русь моя?..
Ты — сырая моя скворечня!
И не спрашивайте скворца:
За что любит он
так бесконечно
Клён свой ветреный у крыльца!
С У Г Л И Н О К
Василию Александровичу
Стародубцеву
Ноябрь. Прозрачные леса.
Холодный иней на тропинке.
И след ребристый колеса
На вязком вспаханном суглинке.
Суглинок, помня след волков,
Следы своих — лосей и рыси,
В лес не пускает чужаков
На их надменной «Мицубиси».
Коль мы — сдержать их не смогли,
И капитал жирует крупный,
Он — русской проданной земли
Последний рыцарь неподкупный!..
Я , Р Я Б И Н А
И Н А Ш Р А З Г О В О Р
«Рябина, милая рябинушка,
Ведь это Русь, а не чужбинушка, —
С лугами древними,
Исконными,
Куда пустили наши корни мы!
Так что же нас она не жалует,
Нас, родных детушек, не балует?
А лишь стращает бурей грозною
Да люто жжёт зимой морозною.
Ну как же тут не быть нам горькими,
Не ощетиниться иголками?..» —
«Ах, друг мой милый, друг мой ласковый,
Ведь мы — не на шкатулке лаковой:
Пьют корни наши в пору раннюю
Сок со слезой и кровью бранною,
И дышат кроны наши — грозами.
Но верь:
Мы справимся с морозами,
Приняв, как должное — без гордости,
Чужую боль, чужие горести.
И став друзьям не горькой пагубой—
Спасением и сладкой ягодой…»!
Д О Н С К О Й
Светлой памяти
Юрия Петровича Донского
Негоже, князь, сегодня спать!
Россию надо поднимать!..
Юрий Донской. «Князю Дмитрию Донскому»
В земле родимой
Под снегом и льдом
Он вечный нашёл покой, —
Но, пока с нами Дон
И Россия — наш дом,
Он тоже с нами, Донской.
Нас взяли сегодня
Враги в кольцо,
И русская кровь — рекой!
Но пока мы смотрим
Беде в лицо,
Он вместе с нами, Донской.
На пир
Гиен зовёт вороньё,
Меч выпал твой — бей рукой:
Доделай
Смертное дело своё,
Ведь рядом с нами — Донской!
А если ты рухнешь
В кровавый лог
И в даль посмотришь с тоской,
«Был храбр он и честен! —
Скажет Боброк, —
Быть может, он — сам Донской!»
И всё! И неважно,
Что станет потом —
Итог твоей битвы такой:
Всегда с нами Дон,
И Россия — наш Дом,
И каждый русский — Донской!..
Февраль, 2003 г.
СОВЕТ ПОЭТОВ
Владимиру Суворову
Наконец мой дом проветрен:
Ни курящих и ни пьяных…
«Куклу» мне читает Кедрин,
«Соловьи» поёт Фатьянов.
Хоть от «винных истин» Блока
Плохо мне,
Глоток озона —
Старшиновская «Протока»
И Куняева озёра,
И рецепты Смелякова:
Степь и звёзды к изголовью.
Веет с Поля Куликова
Окровавленной любовью.
Разве ты, земля отцова,
Каторжанка и лишенка?
Русский узел Кузнецова
Не развяжет Евтушенко.
Как мальчишка, он разрубит!
Что с того, что снова — рана…
Может быть, он даже любит,
Но по–лермонтовски — странно.
Бог — судья! Ну кто не грешен?..
Только — чу! — стучатся в сени
Наш — расстрелянный! — Орешин,
Наш — повешенный? — Есенин.
Вмиг васильевские кони
Их на наш Совет примчали.
Почему же хмур Луконин,
Чем Твардовский опечален?
Ждали, знать, от нас иного,
Мы ж — проспали государство!
Самых верных
В мире новом
Губит старое коварство…
«Ты прости, Вожак:
Дружину
Стали стравливать иуды,
И клюёт на их наживу
Наша лихость,
Наша удаль.
И, легко кичась и ярясь,
Потакая алчным ваням,
Чтоб чужие убоялись,
Мы родным носы кровяним.
На груди рванув рубаху,
Им кричим: «Вертай Аляску!»
Утром стыдно — хоть на плаху!
А иуды наши — в пляску!..
Я и сам, как выпью кваса,
Если мною восторгаться,
Заколоть могу Пегаса
И над Музой надругаться!..»
Тут, поняв мои мытарства,
Встал Твардовский,
По графину
Стукнув:
«Ладно — секретарствуй, —
Говорит, — стенографируй!
Только помни, что поэты —
Не наивные растяпы,
Это — Слова Пересветы!
Или Тёркины хотя бы.
Голова гудит от боли,
И дрожат с похмелья руки —
Ну а если завтра в Поле
Призовёт Господь на муки?
Жертвы лживых доброхотов,
Нам без воли и без лада —
Добрых викуловских всходов,
Передреевского сада,
Тихой родины Рубцова —
Не спасти молитвой кроткой, —
Как несчастного Кольцова,
Одурманенного водкой…»
Л Е Т О П И С Ц Ы
Владимиру Суворову
«…Благословите келью Пимена…
…Иду, пою. Пальто короткое
Монашьей рясою висит…»
В.Суворов. «Летописцы»
Российской мерзостью учёные,
Они припомнят и поймут
Твой белый мел и рясу чёрную
Пальто времён великих смут.
И в школьную аудиторию,
Где ты явил им Третий Рим,
Придут цитировать историю
Стихом пронзительным твоим.
Их комитет госбезопасности
Решит: не лгал и не стяжал,
И пименовской беспристрастности
Желал, но, к счастью, избежал.
И не давал их на заклание,
Твоих Иванов и Полин,
Не доверять уча желания
Звезде по имени Полынь…
И всё же проповедью страстною
Ты звал своих учеников
За нашу родину несчастную
Стоять, как сорок сороков.
В их русских душах —
Русь не вымерла!
Благословите же за то
Вы крылья белые Владимира
И схиму чёрного пальто…
РОССИЯ, РУСЬ…
Россия, Русь, ты стольких погубила
И до меня, и на моих глазах —
Трепещет моё сердце, как рябина,
Взрастая на крови и на слезах.
Здесь так опасно русским называться,
В метель и бурю стоя посреди
Чернобыльских бескрайних резерваций
И Беловежской воющей беды.
Как трудно здесь Добрыне и Микуле! —
Легко же лишь Ивану–дураку:
Двух «с» твоих
Безжалостные пули
Свистят и точкой ставятся в строку!
В твоих Торжках, Венёвах и Белёвах
Живём всегда мы — как перед грозой,
Но всё же ум твой задний
Гумилёвых
Поймёт, оплакав позднею слезой!
И лишь за то одно, что на поминках
Рыдаешь ты солдатскою вдовой,
Мы будем смысл искать в твоих суглинках
И красить кровью снег передовой…
В И Т Я З Ь
Он родился русским в русской деревеньке,
Почивал по-княжески на русской печи,
И, к любимой бабушке взбираясь на коленки,
Слушал сказки русские и ел калачи.
И носил он вышитые мамой рубашки,
Чтобы обереги берегли от врагов,
Где цвели – не вяли у сердца ромашки,
Скромные красавицы русских лугов.
А когда пошёл он в школу начальную,
Полюбил учебник «Родная речь»
И, как русский витязь, за Русь печальную
Он мечтал по-русски в русском поле лечь!
Чтоб лежать да в вышитой мамой рубашке
Посреди поверженных разбитых врагов,
Чтоб цвели – не вяли у сердца ромашки,
Скромные красавицы русских лугов…
И служил он истово — был первым в роте,
Помня доблесть русскую и русскую честь!
Но могилы наши — по всей Европе,
В Азии и в Африке — тоже есть.
Что ж ты, сказка,
что ж не держишь слова джентльменского? —
С боевой колонною выйдя в рейс,
Он погиб на перевале у села чеченского,
И пророс сквозь его сердце эдельвейс.
Т Р О И Ц А
Знаю: всё наладится, верю: всё устроится —
В центре мироздания родина, семья.
В центре мироздания ждёт Святая Троица:
Мать моя, сестра моя и жена моя.
Только бы не выдало тело посечённое —
Добрести бы, доползти до дома моего.
Там святой водицею, там водой крещёною
Трижды сбрызнет матушка — снимет колдовство.
Я шепну: «Родимая, хоть кольчужка слабая
Ворогом разрублена, хоть мой конь убит,
Я пришёл с победою!..». И сестра кудрявая
Перевяжет раны мне, кровь заговорит.
И вернётся силушка, чтобы вновь нехоженой
Мне идти дорогою, вновь пытать судьбу.
«Сшей, сестра, седёлко мне, сшей колчанчик кожаный,
Нанеси на оберег заветную резьбу!
Ты у нас красавица, ты у нас искусница —
Даже князь наш о тебе со мной заводит речь…»
«…Да пошлите младшего, чтоб стучала кузница,
Чтоб кольчугу новую не брал булатный меч!
Ну а старший пусть ведёт мне коня буланого
И трубит в мой боевой, в мой победный рог —
Пусть возрадуется друг, что я родился заново!
Да споткнётся враг, ступив на русский наш порог!..»
Верю, всё наладится — будет всё, как водится:
Выпью ковшик браги я, с жизнью не хитря,
И жена помолится на ночь Богородице:
«Дай нам сына третьего, дай богатыря!..»
ТУЛЬСКИЙ ГЕРБ
Прообразом герба
Стал щит мастерового:
Простого кузнеца —
Не счесть их на Руси.
Он выковал его
И вымолвил сурово:
«Пришел и мой черед —
Ну, господи, спаси!»
Любимый ученик
На счастье молоточки
Нанёс на звонкий щит
Искусною рукой...
Сомкнулся грозный строй —
Махнули вслед платочки,
Заплакала жена,
Дочь глянула с тоской.
Из городских ворот
Последняя дружина —
А в ней плечом к плечу
Кузнец и ученик —
Ушла на помощь той,
Что ворога крушила,
Покуда было сил,
Но стяг её поник.
Дружина мастеров,
Талантливых, искусных,
Которых берегут,
Покуда заменить
Их может люд простой —
В натруженных и грузных,
В их трепетных руках
Ремёсел русских нить.
Под вечер повстречал
Дружину воевода
И, палицу подняв,
Смотрел из-под руки,
Как плыли на щитах
Топорики, долота,
Сапожные ножи,
Гончарные круги.
Вскричал он, осерчав:
«Вы это, люди, всуе:
Как может грозный враг,
Смутясь, оторопеть
От этакой мазни?»
«Давай перерисуем,—
Художнику сказал,—
К утру бы нам успеть...»
Тот рисовал всю ночь,
Ослушаться не смея,
Чтоб как-то хоть придать
Военные черты,
Не чудищ, не богов,
Не Диво, и не Змея —
Скрещённые мечи
На красные щиты.
А утром началась
Безжалостная сеча,
И ворог побежал,
Испуганно крича,
Упавшего — давя,
Стоявшего — калеча:
Гляди: у туляков
В руках — по три меча!..
Тем кончу я рассказ,
Над «и» поставив точки,
Что всё ж, пустив стрелу,
Враг справил торжество —
И выронил кузнец
Родные молоточки,
Ещё багряней стал
Упавший щит его.
И в город на щите
Внося героя,
Горько:
«Украла мастерство
Могильная плита...» —
Все думали.
Но вот
Встал ученик у горна,
Ударил молоток
В грудь нового щита...
В почёте на Руси
Топорики, долота,
Сапожные ножи,
Гончарные круги,
Но в городе моём
Прибили на ворота
Щит кузнеца.
Зачем?
Чтоб помнили враги,
Что есть такая твердь,
Земля такая — Тула,
Где в прадедов своих
Мастеровые все.
Пусть время те мечи
Ружьём перечеркнуло —
И ныне грозен герб
Во всей своей красе.
* * *
Куст смородиновый спел —
Рву смородину.
Если в чём и преуспел —
Слушать родину.
Верить, сколь ни посулит
Спелой сладости.
Делать, что она велит
В горе,
в радости.
Сердцем дым её вдыхать,
Будто кроною…
Как ее не услыхать,
Нашу,
кровную?
Р У С С К И Й К Р Е С Т
Закончится эпоха неоНЭПа,
Поскольку всё кончается в свой срок —
Поступит вновь по-варварски свирепо
Россия с нагулявшими жирок,
С дерзнувшими забыть её уроки,
Купить её,
Понять её умом…
Сбежав от кары, лживые пророки
Затёртым заклеймят её клеймом.
Ей вновь припишут пепел инквизиций,
Ей Грозного припомнят и Петра —
Мол, с общечеловеческих позиций
Позиция России не мудра.
Помилуйте: да в рай она бы рада —
Шинельку сбросить, снять бы сапоги!
Но, ослеплённый, брат встаёт на брата,
И радуются алчные враги.
Глаза в глаза — нахрапистому джину,
Глаза в глаза — лукавым колдунам.
Пора понять: России — не до жиру,
Что означает: не до жиру — нам!
И справедливо это, хоть жестоко,
Гордыню сыновей своих смирять,
Коль Русский Крест —
Меж молотом Востока
И наковальней Запада
Стоять!
|